Номер 51 (589), 21.12.2001

К оглавлению

Уже на подходе к углу Ольгиевской и Пастера я увидела вереницу людей с цветами, тортами, бутылками шампанского, которые исчезали за воротами старого дома. Я вошла в те же ворота, поднялась по деревянной лестнице на второй этаж и очутилась в обычной одесской квартире. Но обычной лишь на первый взгляд. Еще в широкой прихожей, в которой в этот день было тесно из-за поваливших косяком гостей, обращал на себя внимание фотомонтаж, оснащенный остроумными афоризмами и цитатами, рисующими жизненный путь профессионального художника и моряка Александра Кореневского.

"Грековка", а затем высшая мореходка. Между ними хождение за три и больше морей простым матросом. Краски, которые финансовые трудности не давали на берегу положить на холст, сами ложились на рассветное или закатное небо, на шелковистую или шерстяную поверхность моря, загорались в парусах "Товарища", на котором будущий морской волк проходил обязательную и такую романтичную практику...

В коротких перерывах между рейсами, и в минуты отдыха на судне капитан Кореневский брался за кисть или карандаш.

И вот теперь, когда 25 лет плавания капитаном остались далеко позади, когда на счету участие в международных выставках, когда состоялись 3 персональные выставки (в Морской галерее порта в 1993 и 1999 годах, и в Историко-краеведческом музее в 1996 г.), 63-летний Александр Кореневский и его жена и друг Людмила Вонсович открыли постоянную выставку в собственной квартире. На ней представлены 89 полотен художника (кстати, многие его картины попали уже в частные собрания и даже "уплыли" за границу).

На вернисаж собрались друзья-моряки, сухопутные друзья, представители музеев, и культурных центров и пресса.

В первую очередь на выставке обращает на себя внимание школа. Пусть жизнь заставила художника выбрать профессию моряка, талант рисовальщика, отточенный учебой в нашей "Грековке", остался и отшлифовался временем, художественное восприятие наполнилось красками увиденного, а зрелость мастера напиталась жизнью.

Огромной выразительности достигает Кореневский в двух своих работах: "Мама, я живой" и "Прощанье".

Солдат, уходящий вдаль... В размытости его фигуры ощущается уход по другую сторону бытия – он уже не вернется. И второй, молоденький, солдат, обернувшись вбирает в себя, в память то, что оставляет, то, что не надеется увидеть вновь. Вторая работа – это поколенный портрет солдата, закрывшего лицо руками. В руках, во всей фигуре читаются оглушенность, неверие в то, что ОH ОСТАЛСЯ ЖИВ, ВЫРВАЛСЯ ИЗ АДА, ГДЕ СЛОЖИЛИ ГОЛОВЫ СТОЛЬКО ТАКИХ ЖЕ ПРОСТЫХ ПАРНЕЙ, КАК ОН. Обе картины (графика) достигают большой обобщающей силы.

Они все временны, их трудно привязать только к одной войне.

Такое же впечатление производит работа "Следы". Огромное тяжелое небо, море, две маленькие фигурки, уходящие вдаль, и следы, что оставили они на этой земле.

Необычна и "Мадонна с младенцем": безмятежно спящее дитя и мать, в трагическом взгляде которой – знание судьбы сына.

Но особую часть выставки представляют море и парусники – быстроходные чайные клиперы, олицетворяющие всю красоту моря. Есть и другие суда, другие корабли (даже корабль пустыни – верблюд, изображенный в знойном мареве Востока), но, когда смотришь на парусники Кореневского, на переливающуюся красками морскую воду, покрытую невесомой пеной, воду, которая подкатывает, отходит, скатывается с крутых бортов, создается ощущение, что ты вдохнул глоток свежего ветра и живой воды.

Елена КОЛТУНОВА.

К оглавлению	Вверх	Подшивка